Смольный создал систему предотвращения вмешательства в центр Петербурга 

Со стратегическими инвесторами сейчас проблемы. Те, у кого на Западе есть деньги и кто мог бы их привезти сюда, опасаются это делать по известным причинам. Государственные деньги сейчас строго предопределены и идут по определенным каналам. Это уже не стратегические с точки зрения развития города инвестиции, а спазматические: какой-нибудь стадион, к нему подтянуть ветку метро, дорогу какую-нибудь заасфальтировать к очередному чемпионату. А стратегия — это все-таки более серьезно.

По большому счету, стратегии у города особенно и нет. Город в лице его руководства не очень в ней заинтересован, потому что не знает, сколько ему осталось руководить этим городом. А городская общественность еще не мобилизовалась для того, чтобы участвовать в формировании этой стратегии.

Правительство создало такую систему предотвращения вмешательства в среду исторического центра, что никакие инвестиции в него невозможны. При этом не надо стрелки переводить на градозащитное движение: там, как и везде, есть разные люди, однако это огромное благо для города. Оно предотвратило те градостроительные ошибки, которые не смог предотвратить даже Париж, построив посреди исторического центра башню «Монпарнас».

Таким образом, в центр города инвестировать нельзя. Можно что-то купить или продать, а преобразование или реновация — это слишком проблемно, никто с этим связываться не будет. Жалко, потому что без прихода денег центр города будет продолжать разрушаться.

Что касается прихода инвестиций в город, они также затруднены, потому что руководство города как-то вяло относится к этой теме. Инвесторы сейчас перестали идти в провинцию, они идут только в Москву — примерно 85%, а оставшиеся проценты — в Петербург. Зарубежные инвесторы уже не идут даже в нефтяные районы России. Петербург держится, но его потенциал на самом деле гораздо больше.

Здесь чрезвычайно важен еще один момент. Москва, можно сказать, изуродована до предела реконструкцией в нарушение СНИПов. Я помню Москву, в которую я приезжал в начале 60-х, — это была совершенно другая Москва. В Петербурге градозащитное движение предотвратило это разрушение. С другой стороны, в таких делах нужно знать меру. Надо очень мудрым и компромиссным образом сочетать инвестиции и преобразование с сохранением.

Образцы, конечно, есть. Есть огромное количество очень деликатного вмешательства в среду. Например, современное здание между пресловутой «блокадной» подстанцией и Инженерным замком. Оно не мешает ни восприятию замка, ни восприятию набережной. С другой стороны — сама «блокадная» подстанция мне не кажется достойным защиты объектом. Мне кажется, там мог бы возникнуть новый проект, а память о блокаде сохранена в каких-то других местах.

У градозащитного сообщества есть свои экстремисты, которые считают, что нельзя ни в чем уступать, потому что если будет уступка в одном месте — будут и дальше. Такую точку зрения тоже надо уважать. Однако в вопросах сохранения и развития города необходим диалог, в котором участвовала бы общественность, бизнес и власть. При любой проблеме городского или районного масштаба необходимо участие этих трех составляющих, а также экспертного сообщества, которое глубоко исследует и анализирует проблему. Если будет диалог — будет и движение.