Сергей Макаров: «Застройщикам выгодны исторические здания» 

Казалось бы, памятники архитектуры — это те элементы ландшафта, которые должны вечно сохранять свой облик. Но на деле этот облик постоянно трансформируется. Как запретить надстройку объектов наследия, почему КГИОП разрешает возводить новые здания на Каменном острове и при каких условиях станет можно наводить мосты через Фонтанку и Крюков канал, «Канонер» узнал у председателя комитета по охране памятников Сергея Макарова.

— На протяжении долгих лет КГИОП критикуют за то, что он постепенно снимает с охраны разные здания. Речь идет о выявленных памятниках. Появилась версия, что есть задача уменьшить количество объектов наследия, поскольку их слишком много.

— Разумеется, цели уменьшить количество памятников у комитета нет и быть не может. Я ориентируюсь на мнение специалистов, которые в 2001 году составили перечень вновь выявленных объектов культурного наследия. Они и теперь говорят, что примерно 30% зданий бралось под охрану только для изучения — с пониманием того, что, скорее всего, полноценными памятниками они не станут. Собственно, тенденция ровно такая.

Работа по изучению ценности зданий очень сложная. Ее сопровождают долгие обсуждения и споры. Об этом свидетельствует даже тот факт, что в течение года не так много, как хотелось бы, экспертиз удается рассмотреть.

— В 2015 году появилась возможность подсказывать КГИОПу, какие здания стоило бы включить в список памятников. Люди стали писать заявления о включении того или иного интересного, на их взгляд, объекта в список ценных. Правда, сложилось впечатление, что сперва КГИОП брал здания под охрану охотнее, чем сейчас.

— Я отношусь к такому механизму выявления скептически. Все-таки определением ценности культурного наследия должны заниматься люди со специальными знаниями. Нельзя подходить обывательски: «Я за угол повернул, увидел красивое здание, давайте сделаем его памятником». Это неправильно. Сфера охраны культурного наследия профессиональная, и уводить ее в дилетантскую сторону не хотелось бы. Но норма в законе есть — надо выполнять.

Не соглашусь с тем, что вначале выявлений было больше, чем сейчас. В 2015 году было 29 заявлений, 9 объектов выявлено; в 2016-м — 23 обращения, 6 выявлено; в 2017-м — 25 обращений, 3 выявлено. Как видите, заморозки нет. Да, Растрелли «за углом» не найдешь, но иногда интересные объекты выявляются. И с вашей помощью в том числе (после заявлений «Канонера» удалось поставить под охрану пять зданий. — Прим. ред.).

— Перейдем к существующим памятникам. Несмотря на их статус, находятся люди, которые смело их надстраивают или пристраивают к ним новые объемы. КГИОП судится, но не было ни одного случая сноса незаконных дополнений. Разве что можно вспомнить частичную разборку самовольной мансарды на Главной аптеке на Миллионной. Почему?

— История с Миллионной, 4, тоже ничем не закончилась. Потому что товарищ, который получил 300 часов обязательных работ и обязанность вернуть всё в прежнее состояние, пользуется лазейками в законодательстве. Чтобы не сносить мансарду, он «пытается» ее согласовать, а именно раз за разом присылает в КГИОП нарезанную бумагу, получает отказ и судебным приставам честно говорит: «Я не злостно не исполняю решение суда, я пытаюсь исполнить, но не получается, не могу проект нормально составить».

Исполнение судебных решений завязано на службу судебных приставов, но механизм в нашем случае не работает. Раньше они отвечали, что у них нет денег на снос, потом попросили денег из бюджета Петербурга, но это невозможно по законодательству.

К счастью, сейчас случаев крупной самовольной перестройки памятников меньше, чем было в начале 2000-х. Тогда люди понимали, что стоимость жилья растет галопирующими темпами, а потому незаконно строили и платили небольшой штраф — в итоге при продаже они все равно выходили с прибылью. Сейчас же экономически невыгодно так делать. И в том числе потому, что существенно увеличились штрафы.

Мансарда на Главной аптеке на Миллионной улице, 4

— В Уголовном кодексе есть 243-я статья — «Повреждение или уничтожение памятника истории и культуры». Как она используется, кого привлекают?

— Эта статья работает с большим трудом. Я не припомню случаев, кроме Миллионной и оторванной головы «Диониса (?)» на Большой Пушкарской, 3, когда кто-то получил срок или какое-то наказание за повреждение памятника.

— А она нужна вообще?

— Обязательно. Но что греха таить: для правоохранительных органов она сложна в применении. Мы не имеем полномочий считать по их запросам размер ущерба, а у государственных центров судебной экспертизы нет соответствующих экспертов, и приходится заказывать платную экспертизу у сторонних учреждений.

— То есть если я отломаю кусок ограды-памятника, тут будут вполне понятны виновник и причиненный ущерб…

— Да, за вами придут.

— …а в случае с домами?

— Гораздо сложнее.

— Не всегда КГИОП настаивает на сносе самовольных построек. Порой он соглашается на легализацию того, что уже сделано. Как вы к этому относитесь?

— Когда подобные документы поступают, мы выходим на объект, фиксируем нарушения, выписываем штраф. При этом законодательство не содержит запрета на легализацию. Это не вечное проклятие, тем более что большинство случаев нарушений — это перепланировки в квартирах. Конечно, если были внесены существенные изменения в конструкции здания или нарушен предмет охраны, то такое комитет не согласует.

— Что делать с незаконными мансардами?

— У нас масса мансард, которые были устроены в начале 2000-х, но до сих пор с КГИОП не согласованы. То есть люди много лет живут в незаконных мансардах. Если владельцы обращаются, мы смотрим, можно законным образом легализовать или нет. Если можно, то, как я говорил выше, это происходит, если нет — то нет.

— Много разговоров вызвала незаконная мансарда на Адмиралтейском канале, которая существенно исказила облик здания-памятника. Но вместо требования о ее сносе КГИОП готовится снять с охраны само здание, поскольку его ценность утрачена из-за этой мансарды…

— Мы не смогли найти документы, которые бы легализовывали эту мансарду. Эксперт предложил снять здание с охраны, но решение пока не принято. Заметьте: даже совет по сохранению культурного наследия не смог принять однозначное решение по этому объекту.

Набережная Адмиралтейского канала, 3

— Похожий случай с Приморским парком Победы. Несколько лет назад территория вокруг стадиона была снята с охраны, поскольку из-за новых зданий 2000–2010-х она перестала быть исторически ценной. Хотя КГИОП согласовал каждый из новых объектов, считая, что их появление не нарушает предмет охраны Приморского парка Победы. Почему ж тогда не наказали виновных сотрудников КГИОПа, которые фактически санкционировали уничтожение трети парка?

— Законодательство того периода позволяло строить объекты капитального строительства на территории памятников. И все здания там появились законно. В том числе стадион.

Но, действительно, территория сильно изменилась, плюс там появился намытый участок, станция метро, и теперь эту местность нельзя назвать парком работы архитектора Никольского. Да и обязывать людей, которые обслуживают новый стадион, согласовывать каждое свое действие с КГИОП, согласитесь, несколько бессмысленно.

Кто виноват? Ну, давайте скажем, что мы все.

— Сейчас, похоже, нашелся новый способ застройки территорий памятников — появление капитальных зданий под видом временных. На том же Каменном острове кусок парка «Тихий отдых» между рекой Крестовкой и ее набережной сдан в аренду, огражден, и теперь там возводят «временную одноэтажную хозяйственную постройку» на бетонном фундаменте.

— Появление небольшого здания для хранения инвентаря рядом с дачей Клейнмихель, о котором вы говорите, уж точно не приведет к снятию с охраны ни парка «Тихий отдых», ни самой дачи Клейнмихель. По проекту здание расположится на бетонной плите, но ее наличие не говорит о том, что это объект недвижимости. Эксперты убедительно обосновали, что это временный объект площадью около 150 кв. метров, который может быть разобран и перенесен в другое место.

Участок парка «Тихий отдых», где построят «временное» здание

— Другой пример. Дворцовые конюшни в Петергофе собираются накрыть стеклянным куполом, который в документах тоже будет подписан как временный. Хотя очевидно, что он заметно исказит облик двора конюшен.

— Этот вопрос обсуждался на заседании совета по культурному наследию, и совет решил, что купол не окажет негативного влияния на внешний облик объекта. Это не «капиталка», а конструкция, которую можно разобрать.

Дворцовые конюшни в Петергофе

— К острову Новая Голландия планируется построить третий мост — через Крюков канал. Но закон это запрещает, а потому мост тоже будет «временным». Не останется ли он навсегда?

— Этот мост нужен исключительно для производственной цели — подвозить стройматериалы. Можно было пойти по другому пути — положить настилы, и по ним ехали бы грузовики. Но команда Новой Голландии предложила сделать мост красивым, и мы согласились. При нынешнем законодательстве мост в этом месте не может быть капитальным, только временным.

— А разве это справедливо? Петербург — город мостов. И этот мост, и мост через Фонтанку в створе Введенского канала, и Ново-Адмиралтейский мост через Большую Неву кажутся более чем оправданными.

— Действующий запрет же не только мостов касается, а любого капитального объекта. Мы с Минкультом уже не первый год обсуждаем вопрос смягчения запрета на новое строительство на территории объектов культурного наследия, который сейчас излишне жесткий. Он не дает даже маленькую трансформаторную подстанцию построить на территории памятника. Минкульт нас и Москву услышал, и в октябре минувшего года на съезде органов охраны памятников был презентован проект закона, который предполагает небольшие послабления для создания объектов инженерной инфраструктуры, требующихся для нормального функционирования объектов культурного наследия.

Понятно, почему такой запрет появился, ведь раньше строили что попало на территории ОКН. Федеральному законодателю показалось проще взять и все запретить. Гайку закрутили, а теперь надо ее потихоньку отпускать. Есть случаи, когда это должно быть разрешено.

Мосты — это сложная штука. Наверное, Новой Голландии мост нужен. Более того, в инвестиционном договоре у них было обязательство по его строительству. Понятно, что, когда там была военная часть, дополнительные мосты не требовались, а теперь туда ходит несколько сотен тысяч человек в год. Представляете, какой будет поток в 2025 году, когда все работы завершатся?

Мы с Минкультом будем продолжать эту дискуссию.

Проект несостоявшегося Ново-Адмиралтейского моста

— Кстати, лакуны в законодательстве для прокладки дорог, видимо, находятся. Так, сейчас начинают строить продолжение проспекта Ветеранов через реку Сосновку, которая является памятником. И ничего, КГИОП согласовал.

— Любой абсолютный запрет, как известно, не работает. Поэтому надо потихонечку двигаться к тому, чтобы искать пути решения назревших проблем. Пока договорились, что по крайней мере можно рассматривать варианты строительства объектов инженерной инфраструктуры и освоения подземного пространства под ОКН.

— Коснемся деревянных зданий. Часты случаи, когда их, сгоревшие, сносят, а взамен строят копии из железобетона и кирпича с деревянной отделкой. Почему стены нельзя сделать из дерева?

— Я за максимальное сохранение подлинных материалов, если, конечно, сруб в нормальном состоянии. Но в наше время это редкость. Если за срубом лет 70–80 не ухаживали, то, скорее всего, от него мало что осталось. Хотя бывают удивительные случаи — например, дача Гаусвальд на Каменном острове. Мне все говорили: «Там ужасное дерево, надо все разобрать и сжечь». Выяснилось, что состояние дерева вполне ремонтопригодное и значительную часть можно спасти.

Если же состояние таково, что надо полностью разбирать, уже не принципиально, положите вы клееный брус или кирпич. Клееный брус — это не сруб, это мертвое дерево, пропитанное клеем.

Дача Гаусвальд на Большой аллее, 12–14/32, на Каменном острове

— Если деревянные здания не носят статуса памятника, то их уже безальтернативно сносят и заменяют железобетонными с деревянной отделкой. Но здесь дело даже не в материале, а в облике. Порой после советского капремонта такие дома представляют собой просто коробки без архитектурных элементов. И что, воссоздавать коробки без декора, бараки?

— Никто не хочет жить в бараках. Законодательством установлен порядок получения разрешения на локальные изменения фасада. Если собственник убедительно доказывает историческими материалами, что в советские или иные времена часть декора была утрачена, почему бы его не восстановить?

Кстати, один из петербургских экспертов Максим Филипович очень интересуется вопросом восстановления декора, который сбивался в 1970-х годах, при капитальном ремонте фасадов исторических зданий. У него есть идея начать программу восстановления декора. Почему нет? Здание с декором и без него — совершенно разные здания.

В случае с воссозданием объекта деревянного зодчества, по которому не удалось найти иконографических материалов, КГИОП иногда соглашается на создание декора на основе аналогов.

Деревянный дом на Константиновской улице, 20, в Петергофе до сноса

Проект восстановления дома на Константиновской

— Что касается воссоздания кирпичных исторических зданий. Зачастую меняется их облик относительно оригинала. Почему нельзя воссоздать точь-в-точь?

— Идеально воссоздать невозможно. Например, я живу в доме 1911 года постройки, в котором нет ни одного прямого угла. Если его разобрать и построить новый, он не будет таким же. Все равно будут другие пропорции, другие окна, вы будете применять современные материалы. Вот почему мы стараемся во что бы то ни стало сохранить оригинал. Чтобы делать один в один, надо применять реставрационные методики, а на воссоздаваемом историческом здании, то есть не памятнике, делать этого никто не будет. И требований таких нет.

— Как КГИОП влияет на архитектурный облик новых зданий?

— Когда Петербург станет историческим поселением, у КГИОП появится больше полномочий по согласованию архитектурных решений. Сейчас мы рассматриваем проекты вместе с КГА. В целом наше влияние ограничивается сверкой соответствия представляемых проектов ограничениям, установленными законом о зонах охраны, в том числе по высоте.

— Что касается высоты. В самом центре действуют жесткие ограничения: новое здание не должно быть выше наименьшего из примыкающих зданий. А вот чуть дальше — ближе к Обводному, к Смольному — высотный регламент и вовсе разрешает девять этажей. И получается, что в квартале, где стоят четырехэтажки, появляется девятиэтажный дом. Почему бы КГИОПу не ограничить высоту хотя бы шестью этажами?

— Закон о зонах охраны — это плод консенсуса, серьезных дискуссий профессионалов, в том числе на профильной комиссии закса. Не думаю, что было бы правильно механически ограничить весь город шестью этажами — где-то вполне допустимо и выше.

Проект жилого дома на Днепропетровской улице, 37

— Из недавних примеров — проспект Бакунина. Там на участке, к которому примыкают старинные четырехэтажки, задумали девятиэтажный жилой дом. Хотя в целом в этом квартале нет ни одного дореволюционного дома выше четырех этажей.

— Если рядом с трех-четырехэтажным зданием стоит девятиэтажное — это, конечно, диссонанс. Кстати, сейчас этап принятия предложений по корректировке закона № 820-7 о зонах охраны. Если вы, Дмитрий, подадите предложение, я обещаю, что мы его рассмотрим.

Проект жилого дома на проспекте Бакунина, 31–33

— Еще одна проблема — юридическое признание дореволюционных зданий советскими. Это нужно застройщикам, чтобы можно было такие здания без опаски снести и не воссоздавать. Примеров масса, та же Ремесленная улица. Будет ли этот вопрос как-то решаться?

— На самом деле большинству застройщиков историческое здание выгоднее, потому что на него не распространяются требования по нормам озеленения и созданию парковочных мест. Было пара случаев, когда ко мне приходили и спрашивали: «А нельзя ли признать здание историческим?»

В качестве временной оперативной меры мы договорились с Росреестром, что при поступлении к ним документов с целью изменения даты постройки они обязательно будут пересылать материалы нам для оценки.

Старинный дом на Ремесленной улице, 3, «ставший» советским и на этом основании снесенный

— Градозащитник Дмитрий Литвинов предлагал добавить в закон исчерпывающий список всех дореволюционных зданий, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос.

— Идея интересная, и ее мы давно обсуждаем. Но, честно скажу, нам сил не хватит составить такой список. К тому же, как часто бывает, список наверняка не будет исчерпывающим, и в него к тому же по ошибке наверняка попадут более поздние здания. Поэтому к подобному списку исторических зданий, а их в центре около 14 тысяч, я отношусь неоднозначно.

Мы сейчас рассматриваем возможность утверждения трех категорий исторических зданий: первая — жесткая охрана, вторая — допустимость непринципиальных изменений, третья — возможность сноса без воссоздания. У нас масса, мягко говоря, бараков, которые ни один человек в здравом уме сохранять не станет, но формально они являются историческими. Думаю, если бы людям, которые их строили, сказать, что потом их здание будет охраняться, они бы тоже очень сильно удивились. И вот чтобы ввести такую категорийность, нужно составлять реестр. Но, опять-таки повторюсь, это очень трудная задача.

— И вопрос, который постоянно нам задают читатели. На Заячьем острове почти вплотную к Петропавловской крепости существует ресторан «Корюшка» сети Ginza. В свое время против его появления выступали и КГИОП, и прокуратура. Причина — стеклянная коробка ресторана нарушает вид на крепость со Стрелки Васильевского острова. Но, несмотря на требования и даже суды, ресторан продолжает работать. Неужели у владельцев Ginza такие связи?

— Нет, они просто выиграли вторую инстанцию суда у прокуратуры. Суд посчитал, что, поскольку все согласования были получены, здание является законным.

Ресторан «Корюшка»

— То есть КГИОП в итоге выдал согласование?

— В документах, а именно на архитектурном задании, была поставлена виза одного из сотрудников комитета, который у нас больше не работает. Этот вид согласования не соответствует административному регламенту, и мы в суде говорили, что так нельзя. Но вторая инстанция признала, что комитет этой визой свою волю выразил.