Зачем нам, налогоплательщикам, нужен такой КГИОП? 

Попытка нажиться на «распиле» дома-памятника обернулась уголовным делом для работницы жилкомсервиса и частного предпринимателя. У КГИОПа свои подозреваемые: тех, кто помог пресечь преступление, комитет обвиняет в стремлении «заработать какие-то капиталы».

В деле о хищении деталей интерьера из дома, где жил Лермонтов, появились первые фигуранты. Прокуратура Адмиралтейского района сообщила о возбуждении уголовного дела по факту повреждения памятника «Дом княгини Шаховской» (Садовая, 61). <...>

Первым заявление о возможном совершении преступления подал градозащитник Дмитрий Негодин, он же сразу прибыл на место — как только в Сети появилась информация о продаже деталей интерьера из дома поэта. И, невзирая на потенциальную опасность, постарался зафиксировать на пленку «демонтажников» и собрать возможную информацию — что, надо полагать, в значительной мере способствовало успеху следствия.

Свою лепту внесли и журналисты: звонили по указанному в объявлении телефону для прояснения деталей, обращались в КГИОП, участвовали в «контрольной закупке» — в ходе которой и был задержан незадачливый продавец, на квартире у которого оперативники обнаружили те самые балясины.

КГИОП, как обычно, узнал о приключившейся с памятником беде в числе последних (когда о случившемся трубили уже все городские и федеральные СМИ, заявление о преступлении подал через сутки после Негодина). Зато оперативно распространил информацию о том, как неоднократно обращался в районную администрацию и КУГИ «по вопросу определения пользователя указанного объекта». Этого, очевидно, комитет посчитал достаточным для отправления своей функции органа госохраны памятников.

Те же, кто на протяжении почти десяти лет нес свою вахту у брошенного на произвол судьбы дома, дабы тот не стал очередной жертвой «случайного» пожара, вели переписку со всевозможными ведомствами (включая КГИОП) и прокуратурой, проводили экскурсии по лермонтовским местам и поэтические чтения, не давая СМИ забыть о проблеме спасения дома, и фиксировали все происходящие с ним нерадостные перемены, оценили роль комитета иначе: в Сети появилась петиция с требованием отставки его председателя Сергея Макарова.

Как следует из текста петиции, совершенное в доме Лермонтова преступление лишь один в ряду других не менее возмутительных эпизодов (примеры приводятся), заставляющих ее инициаторов сделать вывод о том, что «человеку, чьи интересы не имеют ничего общего с охраной культурного наследия, не место в занимаемом им служебном кресле», «он защищает в открытую интересы инвесторов».

За начальника вступился его заместитель. Александр Леонтьев, комментируя случившееся на фоне обокраденного памятника, сказал буквально следующее: «Сергей Владимирович [Макаров] тут абсолютно как бы ни при чем, потому что КГИОП давно работает, машина эта охраняет памятник. Просто кому-то интересно шумиху создавать, вероятно, на этом зарабатываются какие-то капиталы».

Кто, как говорится, о чем — а эти всё о «капиталах».

Как бы развивая тезис, ранее высказанный Макаровым в одном из интервью — «у КГИОПа нет спецназа», Александр Гаврилович пожаловался: «У нас по 300 памятников приходится на одного сотрудника, и невозможно же у каждого объекта охрану поставить!» Попутно признался, что бывать на таких вот заброшенных адресах страшновато: мы, мол, тоже во время обхода дома Лермонтова слышали, как «там кто-то ходит»… Но, в отличие от градозащитников-одиночек, сотрудники ведомства не стали предпринимать небезопасных попыток выяснить: не совершает ли этот «кто-то» по соседству с прибывшей комиссией очередной акт вандализма?

Кстати, уже после визита комитетской комиссии журналисты канала «100 ТВ» обнаружили на Садовой еще парочку спиленных балясин — сложенных в подъезде, видимо, в ожидании вывоза под покровом ночи.

Вот странное, согласитесь, дело. Активных, из года в год последовательно занимающихся спасением наследия градозащитников у нас всего горстка, с полтора десятка человек — то есть в разы меньше, чем штатных сотрудников КГИОПа. В отличие от чиновников, зарплату они за свой труд не получают, а должны как-то умудряться находить для него время из того, что остается от основной своей работы и учебы. Но из раза в раз именно они, а не чиновники совершают упреждающие очередное преступление действия или пытаются остановить уже запущенный маховик уничтожения наследия.

Именно они (плюс пара-тройка депутатов да следящие за профильными темами журналисты) из раза в раз привлекают внимание к опасным ситуациям, которые опять проморгал КГИОП. Как было с фонтаном-памятником «Нептун» на Сенной (его едва не демонтировали в рамках реконструкции площади) или исторической брусчаткой улицы Репина (не комитет, а градозащитники обратили внимание на содержание техзадания госзакупки по ее ремонту — с предписанием уложить современную плитку).

Еще пример. С осени прошлого года активисты информировали о потенциальной новой угрозе — собственник дома Рыжкина (Лиговский пр., 127) в открытую заявлял о планах нового строительства на месте исторического особняка. И даже умудрился снять его с кадастрового учета — как будто объекта уже нет в природе. Только благодаря упорству депутата Алексея Ковалева Генеральная прокуратура признала эту процедуру незаконной и направила в городское управление Росреестра соответствующее представление. КГИОП, отвечая на запросы парламентария, ограничивался сообщениями о том, что проинформировал собственника о законодательном запрете на снос исторических зданий.

А этот самый снос шел себе потихоньку с января (штробили стены, выковыривали перекрытия, небольшими порциями вывозя строительный мусор, дабы не привлекать особого внимания). В марте демонтаж вступил в активную фазу — началась ручная разборка стены дворового фасада. Местные жители писали заявления в полицию, журналисты фиксировали хронику разрушений, градозащитники устраивали очередные акции и тоже обращались в разные инстанции.

Целое досье накопилось: отражено в очередном обращении Ковалева в КГИОП, где подробно представлена, день за днем, хронология уже совершенных противоправных действий, фотографии и ссылки на публикации СМИ приложены, номера и даты полицейских протоколов, также с фиксацией правонарушений.

Комитету хватило трех строк (из них две ушло на прелюдию и адрес объекта). Официальный ответ от 3 апреля: «Рассмотрев ваш запрос, сообщаем, что до настоящего времени в комитет не поступали проектные материалы по объекту по адресу: Санкт-Петербург, Лиговский пр., д. 127, лит. А».

Не знаю, будет ли Алексей Анатольевич теперь строчить сто двадцать пятое (или какое там оно у него по счету?) послание к ведомству господина Макарова. У меня вот только один вопрос остался: а зачем вообще нам, налогоплательщикам, такой комитет нужен?