Пиотровский: я согласен с Сокуровым, что снос дома Рогова — убийство 

Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский считает, что разрушение дома Рогова на Загородном проспекте, 3, произошедшее 26 августа по заказу собственника ООО «Вектор», — это убийство. Таким образом, самый известный питерский музейщик солидализировался с кинорежиссером Александром Сокуровым. И написал в «Санкт-Петербургских ведомостях».

Дом Рогова — рядовая застройка, но застройка пушкинского времени. Много раз звучало, что рядовая застройка и есть то, что хранит Петербург. Архитектурных шедевров в нашем городе не так много, он ценен ансамблем.

То, что происходит на Владимирской площади и вблизи нее, — одно из главных архитектурных преступлений нашего времени. Место, где сердце обливается кровью. Ужасный, безвкусный бизнес-центр, нагло вставший напротив собора. Как защитить дом Дельвига? Площадь имеет особую, до нас сложившуюся, историческую ауру. Именно поэтому совершать здесь еще что-то безумное немыслимо.

Не буду входить в юридические тонкости — охраняется здание или нет, когда его приняли под охрану, как сняли... Юридический фетишизм — право, суд у нас не работает. Мы видим, как всем этим легко манипулировать. Нет надежды на то, что мелко прописанные во всех деталях законы что-то защитят.

Есть важные принципы, некоторые из которых четко обозначены. Я имею в виду высотный регламент. Для Петербурга высотный регламент, восходящий к старому незыблемому правилу — строить не выше карниза Зимнего дворца, должен неукоснительно соблюдаться. Все остальное можно и нужно обсуждать.

Мы привыкли считать, что сохранение архитектуры больной вопрос только для нас. Но подобное происходит всюду. Интересно сравнить дискуссии по этому поводу, которые происходят у нас и в других странах.

Полезный обмен мнениями не первый год идет на российско-германском форуме «Петербургский диалог». Там проходили специальные заседания, посвященные сохранению архитектуры авангарда. Мне кажется, благодаря сравнению с немцами кое-что в этом отношении сдвинулось и у нас. Хороший диалог идет об использовании промышленных зданий. В Германии это неплохо получается. От обмена информацией выигрывают все. По крайней мере у нас стало больше внимания уделяться промышленной архитектуре, возникли перспективы, появились планы, проекты.

На протяжении нескольких лет на «Петербургском диалоге» мы сравниваем проблемы реконструкции, реставрации и развития Эрмитажа и Музейного острова в Берлине.

Остров на реке Шпрее объединяет комплекс зданий, возведенных в разное время с 1830 по 1930 годы: Старый музей, Новый музей, Старая Национальная галерея, музей Боде и Пергамский музей. С 1999 года ансамбль включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Музейная проблема для Берлина политическая. Город был разделен, музеи разрушены, часть экспонатов вывезена. После войны восстановление шло по обе стороны Берлинской стены.

Когда объединилась Германия, постепенно стали соединять коллекции, думать, как объединять музеи. Германские коллеги восстанавливают разрушенные здания. Интересно, как они это делают. Новый музей долго стоял в руинах. Его восстановили, но так, что руины видны. На мой взгляд, даже слишком. Заметен некоторый эмоциональный перегиб.

Есть и другие примеры. На острове решили построить современный переход, который свяжет Пергамский музей, Старый музей, Новый музей и музей Боде. Надо сказать, что это серьезное вторжение в музейное пространство. В Германии все широко обсуждается, посетители музея за проект проголосовали. Восстанавливается замок, разрушенный во времена ГДР, на месте снесенного Дворца республики.

Важно иметь в виду, что ничего этого не было бы, если в свое время из Эрмитажа не были переданы Национальная галерея, Пергамский алтарь, Египетский музей и многое другое. Правда, не стоит думать, что все было у нас. Немалая часть экспонатов оставалась в Германии.

С размещением коллекций на Музейном острове возникла некая проблема. Главная картинная галерея Берлина носит имя Вильгельма фон Бодена, знаменитого музейщика, который ее создавал. Он бывал в Эрмитаже, в своем музее использовал ту же концепцию — показ живописи и скульптуры вместе. Когда музей восстановили, там разместили только скульптуру. Потом все же решили вернуться к принципу ХIХ века, который мы в Эрмитаже тоже холим и лелеем.

Музейщики предложили закрыть картинную галерею на Культурном форуме, перенести ее в музей Боде, чтобы показывать скульптуру вместе с живописью. Коллекция художественной галереи выросла, в музей Боде не вмещается. Чтобы их объединить, надо еще одно здание пристроить.

И вот тут раздался глас общественности: зачем все менять? И так хорошо, иначе все будет закрыто на несколько лет. Простой немецкий человек не сможет увидеть шедевры. Создалась мощная оппозиция. Звучит аргумент о лишней трате денег, обвинения в пренебрежении к архитектуре...

То, что сделают наши берлинские коллеги, мы будем обсуждать на следующем семинаре «Петербургского диалога», который состоится в октябре. Мы договорились взглянуть на проблему шире, сравнить, что происходит с берлинским Музейным островом и Главным штабом на Дворцовой площади. И тут, и там идет не просто расширение музеев, а перестройка их структуры. Остров — центр Берлина, Дворцовая площадь — центр Петербурга. Коллеги издали буклет, написали нам, что хотят рассказать, как строится их музей, и убедиться в правильности решения.

Музей Боде отреставрирован, я его видел. Каким он должен стать, зависит не только от старой архитектуры. Архитектуру надо приспосабливать. Просто так, сама по себе, она стоять не может, и старых функций у нее уже нет. К чему приспосабливать? Одни приспосабливают к гостиницам, другие к музеям. В том и другом случае есть правила и ограничения. Но у музеев результат получается лучше, потому что они не о прибыли думают. Мы солидарны с коллегами. Будем активно участвовать в дискуссии, чтобы берлинская общественность приняла план расширения музея Боде для возвращения ему стиля и духа ХIХ века.