Вячеслав Рот: 25 лет назад я планировал отремонтировать дом Шагина
27/01/2015 13:58
Не всегда снос дореволюционных зданий в Петербурге нужен только для того, чтобы инвестор смог построить взамен более крупный объект. Порой это единственный выход. Дома, по 20–30 лет стоящие брошенными, обречены, убежден руководитель демонтажной компании «Ирон» Вячеслав Рот, в прошлом один из авторитетных специалистов Ленинграда по капитальному ремонту исторических построек. Почему нельзя сохранить дом Шагина на Фонтанке и зачем сносить дворовые флигеля? «Канонер» публикует интервью, которое не удалось выпустить полтора года назад из-за позиции учредителя.
— Наверное, самый известный ваш объект — дом Шагина на Фонтанке. Как специалист можете объяснить: он действительно за последние десятилетия был доведен до такого состояния, что там вообще ничего нельзя сохранить? Или все-таки, если увеличить финансирование, то можно было бы его спасти?
— Если бы начали вовремя, то его можно было сохранить. Красивый дом, великолепный фасад. Годы назад капитальный ремонт еще можно было делать. Но он столько времени отстоял, столько раз горел, а дворовые флигеля — вообще труха. Он представлял угрозу соседним домам. Представляете, что случилось бы, если бы пошли рушиться стены?
— Угроза не угроза, но можно ли было сохранить хотя бы лицевой корпус?
— Лицевой? Раньше да, безусловно. Но сейчас уже такой возможности нет.
— А как вы относитесь к результатам технической экспертизы, проведенной Обществом охраны памятников, где говорится, что дом ремонтопригоден?
— Ее проводили профнепригодные люди, они не знают предмет.
— Вы в свое время возглавляли управление капитального ремонта и отвечали за эту часть центра города. Если бы не перестройка, дому Шагина повезло бы?
— Да, он был в перспективе на капремонт, а потом все закончилось.
— А вообще не верится, что руководитель демонтажной компании в прошлом занимался сохранением старинных домов, их ремонтом. Почему тогда аварийные дома не сносились?
— Все дело в сроках. Время, которое проходило между расселением и капремонтом, всегда было разным, но промежутки были небольшими, не такими сумасшедшими, как сейчас, когда дома стоят десятилетиями. А бывало, что мы заходили вслед за жильцами — они только-только покидали квартиры. Дома были еще буквально живыми, еще теплыми. И мы начинали капитальный ремонт.
— То есть не было такого, чтобы после расселения дом долго стоял заброшенным?
— Бывало, конечно, но в единичных случаях. Тогда и время было иное, иные условия. Управление капитального ремонта создали в 1959 году, чтобы восстановить город после войны. Сперва по одному домику, потом по два, а затем и поквартально ремонтировали. В итоге эта организация выросла в большой трест, даже со своим проектным институтом «ЛенжилНИИпроект», который специализировался именно на комплексном капитальном ремонте.
Капитально отремонтировать здание гораздо сложнее, чем построить новое. Недаром у нас говорилось, что за одного нашего прораба давали семь прорабов Главленинградстроя.
— Как закончилось то время?
— Последний наш объект — квартал у Фонарного переулка, причем и со стороны канала Грибоедова, и со стороны улицы Декабристов. Мы закончили на этом, пришел 1991 год, и все рухнуло.
— Сколько же лет вы в капремонте работали?
— С 1974 года. И сделанные кварталы — образцово показательные. Да, внутри мы сносили все эти литеры Б, В, Г… Но для чего это делалось? Чтобы расширить дворы, чтобы людям было удобнее жить. И все эти дома стоят, они хороши как игрушечные. Наши крыши не текут, множества сосулек на них нет. Все это потому, что все делалось правильно: по технологиям, по типовым чертежам, не нами придуманным.
— А сейчас такую систему возродить можно?
— Возродить ее можно. Но только никто сейчас в этом не заинтересован. Может, власти со страниц каких-то медиа и говорят, будто заинтересованы, но на самом деле нет. Никто этого не желает.
— А бизнесу капремонт может быть интересен? Можно создать такие условия, чтобы инвесторы хотели не снести купленный дом, а сохранить его?
— Да, безусловно! Не нужно каждый дом сносить. Бизнес не покупает домов под снос. Вы что думаете, ему именно снести надо? Наоборот, все отходят от инвестпроектов со сносом. Людям это невыгодно, ведь им приходится постольку лет все согласовывать.
— А кто подталкивает застройщиков к сносу? Власть?
— Определенно. Сначала доводят до ужасающего состояния: дома десятилетия стоят пустыми, открытыми. А потом власть отдает такие дома под инвестпроект, как бы снимая с себя ответственность, избавляясь от головной боли. И говорят, что инвесторы довели до такого состояния, чтобы снести. Ребята, ну инвесторы же не звери!
В то же время надо понимать, что нельзя сохранять абсолютно все. Во дворе, во второй-третьей линии, стоят дома для бедных, построенные наспех, — там даже конструкций металлических нет, все деревянное! Вот где можно создавать места для парковки, которые сейчас так нужны.
— То есть дворовые флигеля нужно сносить?
— Частично сносить, частично где-то, может, и оставить. Взамен снесенных можно устроить детские площадки. За счет дворов можно решить и проблему детских садов. Оставлять все эти горючие корпуса, к которым даже на пожарной машине не подъехать, не позволяет просто здравый смысл.
— Дом Шагина стоял заброшенным два с лишним десятка лет. Но у вас в «портфолио» есть и здание в Поварском переулке. Оно не было признано аварийным — в отличие от корпуса, что выходил на угол со Стремянной и в 2002 году частично обрушился. Более того, этот дом в Поварском был до последнего момента заселенным, то есть, как вы сказали, «живым и теплым». Почему его нужно было сносить? Оно не попадало под возможность капремонта?
— Нет. Потому что он уже был аварийным, несущие способности кирпича и балок исчерпались, там все было сгнившее.
— То есть это был не чей-то интерес, а именно техническое состояние?
— Да, техническое состояние было просто никакое.
— А вы бы взялись за объект в центре города, если бы заказчик вас просто попросил снести его вне зависимости от состояния? Или все-таки сперва убедились бы в аварийности и неремонтопригодности?
— Я могу высказать свое личное мнение.
— Вы бы сделали все по совести, грубо говоря?
— Конечно. Я же знаю предмет, понимаю, что можно сделать, а что сделать нельзя.
— Сейчас разрабатывается проект коренной реконструкции территорий вокруг Новой Голландии и Конюшенной площади, называются какие-то астрономические цифры. Это какие-то мечтания нынешней власти или все же реальный шанс для города?
— На такие вещи лучше замахиваться, чем не замахиваться. Если бы древние люди ничего не пытались делать, то они бы и остались в том примитивном виде. Главное с умом подходить.
— А нынешние власти смогут справиться с такой задачей, как капитальная реконструкция центра города «с умом»?
— Задача очень сложная, многогранная.
— К вам обращались за помощью, консультацией?
— Нет. Там есть другие советчики.
— Но все-таки вы же изучали эту программу? Как вам ее пункты, ее планы, создание нового маневренного фонда, переселение из центра?
— В этой идее ничего нового нет, так было всегда. Был маневренный фонд, после капремонтов кто-то возвращался в свое старое жилье, кто-то получал новое, причем необязательно на окраинах. После капремонта меняются планировки. Если в одной квартире жило уже три поколения, какой смысл им возвращаться туда же? Квартира может как уменьшиться, так и увеличиться. Но я кропотливо эти новые планы не изучал.
— Вы программу кропотливо не изучали, потому что это вам неинтересно или потому что это все на том уровне, на котором такие задачи несерьезно обсуждать?
— Наверное, второе. Если сегодня очевидное не делается, что тогда говорить о таких сложных задачах?
— Вы говорите «очевидное» — какой должен быть первый очевидный шаг, чтобы спасать город сейчас?
— Нужно начать с малого. Выбрать каких-то два-три квартала, наиболее запущенных, начинать с них. Вот Лиговка — на ней надо сносить все дворовые литеры.
— Есть еще такие места, которые нужно объективно «зачистить», даже в исторической застройке, потому что там уже невозможно жить?
— Лиговский, Боровая улица, в Адмиралтейском районе очень много нужно разбирать.
— Как сегодня должен регламентироваться снос? Кто должен иметь право выдавать на него разрешения?
— Должен быть регламент. Разрешение должно выдаваться, если здание признали аварийным техническим заключением компании, специализирующейся на этом. Если здание представляет угрозу, то на него нужно выдавать разрешение на снос вне зависимости от разрешения на строительство. Аварийные дома нужно сносить немедленно, тем более если они расселены. А те аварийные, которые заселены, — срочно расселять.
— Градозащитники против понятия «необратимая аварийность». Они говорят, что с современными технологиями можно спасти что угодно. Кстати говоря, так сформулировал подход к старым домам бывший глава службы строительного надзора Александр Орт — он тоже считал, что любое здание можно отремонтировать, были б деньги.
— Чушь полная! И вообще нет такого термина «необратимая аварийность», есть аварийность, и в заключении есть выводы: подлежит сносу.
— То есть это просто обывательское представление?
— Ну конечно.
— Если верить вашим словам, складывается грустное впечатление о состоянии городской среды. В целом какое, по вашему мнению, сейчас состояние Петербурга?
— Отвратительное. Ну а вы как думаете — город не ремонтируется больше 20 лет, скоро четверть века? Город не молодеет, не ремонтируется вообще никак. Все силы и потенциал был брошен на возведение нового жилья, на освоение новых территорий, а старый город заброшен. Что-то где-то делалось на местах — снесли что-то, построили новое здание, и все.
— Если бы вам сейчас предложили из демонтажной организации вернуться в капремонт, вы бы согласились на такое предложение? Вы бы хотели снова заниматься этим?
— Безусловно. Но демонтаж никто не отменял.
— Сейчас на демонтажном рынке Петербурга существуют компании, которые готовы браться за любой объект за совершенно незначительные деньги и которые готовы закрывать глаза на закон, на какие-то регламенты. Как вы к ним относитесь?
— Отвратительно. Почему? Возьмем только первую часть — техническую: это люди, не понимающие в строительстве. Те, кто в своей жизни ничего не построил, не могут сносить. Но сносят. Тошно смотреть на то, как они это делают. Слава богу, пока без особых последствий для третьих лиц, для зданий, для людей, для проезжающих мимо автомобилей. Это партизанщина!
— Зачем нужно быть специалистом при сносе домов? Казалось бы — ломать не строить.
— Это казалось бы.
— Но такие компании сносят уже десяток домов в центре, и ничего не падает. Просто везет?
— Просто везет!
— Сейчас разные деятели пытаются противопоставить два понятия — снос и сохранение. Они считают, что разрушители уничтожают город, ничего не создавая. Поделитесь своей жизненной позицией: что для вас любить Петербург? И можно ли его любить, разрушая старые дома?
— Я люблю город не просто на словах. Я ведь его всю жизнь пытаюсь ремонтировать, сохранять, демонтировать. Ведь демонтаж в нашем городе — это неразрывная часть строительства.
Интервью с Вячеславом Ротом было записано рано утром 30 сентября 2013 года. Это был последний день работы прежней редакции интернет-газеты «Карповка» под руководством Дмитрия Ратникова и Алексея Шишкина. Тем самым хотелось красиво попрощаться с читателями. Однако, узнав об этом, учредитель ресурса без объяснения причин запретил публикацию. Теперь, когда сайт вернулся к прежнему формату под названием «Канонер», мы можем себе позволить поставить интервью, заодно вспомнив о добром прошлом.
Организации (компании):
Изображения, прикрепленные к публикации:
Подписывайтесь на нас в Яндекс.Новостях
Комментарии
Андрей
ИМХО конечно, но г-ин Рот ничего нового не сказал. В СССР было вот так, теперь сделалось вот этак.
Какой смысл рассуждать о том, что в СССР существовал отдельный проектный институт занятый изучением вопросов ремонта и реконструкции зданий и сооружений? СССР помер, проектный институт — тоже. Помер он по банальным, как мычание причинам — потому, что огромный и потому, что не поворотливый.
Вся страна в едином порыве в 80-90ые визжала от счастья — ну слава богу, скинули комуняк, описываемые последствия — одно из частных следствий такой успешной борьбы с распроклятыми большевиками...
Отдельным гвоздиком, кстати, послужил отказ от советских норм организации труда проектных организаций и старательное внедрение норм западных. Результаты видим за окном.
Чего все так всполошились?
Почему город должен принимать заботу о этих зданиях на себя? У этих зданий имеются собственники, эти собственники и обязаны заботиться о надлежащих условиях эксплуатации сооружения. Нет денег? Нет желания? Отлично! Добро пожаловать в прокуратуру или на рынок недвижимости!
Мне кажется, что если подобная практика (где беседы начинаются по телефону, а заканчиваются встречами в прокуратуре) могла бы помочь в вопросах сохранения памятников.
А на город это вешать не надо. Город, это я, это вы, это мы. С чего бы вдруг я должен оплачивать ремонт сооружений у которых имеется владелец?
pravdolyub
Очень хорошее интервью! Жаль, что раньше не могли опубликовать! К сожалению, позиция «разумности» в вопросах сохранения ОКН, сторонниками «радикальной градозащиты» не рассматривается вовсе. Те, кто не хотят «сохранить ВСЁ» — разрушители и проплаченные агенты инвестора (застройщика). Очень удобная, кстати, позиция! Беспроигрышная(на первый взгляд)! Так и хочется спросить — а за чей счёт хотим «всё сохранять» ?
Кстати, список предметов охраны (по дому Шагина) уже согласован и вскоре ОКН будет внесён-таки в реестр!
Редактор
Именно так. Я даже текст не успел тогда посмотреть.
Дмитрий Л.
А согласование не было получено еще 1,5 года назад — когда публикации помешала «позиция учредителя»?
Редактор
Вот теперь ваши намеки превратились в логичную точку зрения. Спасибо, она мне интересна.
Что касается времени выхода, то я хотел его поставить 30 сентября 2014 года, ровно через год. Но, увы, то руки не доходили, то собеседник тянул с согласованием (надеюсь, этот факт вас не удивит — все интервью всегда согласовываются).
Дмитрий Л.
Как я могу этим «поделиться»? Мне казалось, что опыт «договоров с демонтажниками о деньгах» есть как раз у Вас.
Кроме того, думаю, не обязательно все измеряется деньгами — можно просто «выполнить просьбу» в расчете на получение ценной информации в будущем и т.п.
Речь не о выборе собеседника, а об «удачном» времени появления из нафталина старого уже интервью — как раз когда судьба дома Шагина окончательно решается в КГИОПе, и пока, как известно, не в пользу сохранения.
Опусы Мургиной на "Фонтанке, например, прямо маркируются тэгом «бизнес-трибуна».
Что касается «удачности» или «неудачности» интервью, то это зависит от журналиста, а не от интервьюируемого.
вЪсовщикъ
да какой там заказняк, очнитесь
очень милая жизненая история с философским уклоном
о том, как совецкий авторитет в области сохранения культурного наследия
в новое время осознал,что
[ хорошими делами прославиться нельзя]
бабки щас можно делать только на разрушении этого самого наследия
и стал гением [ дзюдо ] демонтажа
5 + 8 =13
Andy
> [Обсуждение не по теме удалено]
К превеликому сожалению, у все не по теме: потому что когда установка ванны или благоустройство придомовой территории объявляется капремонтом, то это уже волны, падающие стремительным домкратом.
А может, наша Маша как раз в теме, раз утверждает, что на замену смесителя необходима цельная система разных НИИ?
Редактор
Слушайте, а поделитесь, как вам удается договариваться с застройщиками о деньгах? И какой облик интервью вы можете предложить застройщику, чтобы он за него заплатил? Проще говоря: чем оно должно отличаться от «бесплатного» интервью? Если вам кажется, что бесплатные интервью бывают только с активистами, то знайте: это не так. Иначе бы мы выбирали собеседников не по тому, насколько они интересны читателям, а будучи уверенным, что они заплатят.
P. S. Два самых неудачных интервью на этом сайте — с и . Просто потому, что они (интервью) были неинтересны — ничего нового никто из них не сказал. По вашей логике, и тот и другой заплатили, чтобы интервью были скучными и не острыми?
Андрей
Вячеслав Рот с одной стороны конечно специалист, с другой лицо крайне заинтересованное. Про то, что другим просто везет смешно, все плохие одни мы хорошие. Позволю себе не согласиться, начал работать в демонтаже после 1,5 лет работы в строительстве. Работал прорабом по демонтажу в Петербурге и регионах несколько лет потом ушел на офисную работу. У меня не было серьезного опыта в строительстве и ничего не одной серьезной травмы у рабочих, не раздавленных машин на обочинах, не просевших соседних зданий. На этом ресурсе регулярно выходят материалы с разного рода ситуациями при производстве демонтажных работ в городе. И многие из тамошних производственников имеют многолетний опыт работы в строительстве. Давайте смотреть объективно. И по мимо демонтажа зданий методом обрушения в историческом центре, есть ручная поэлементная разборка или демонтаж с применение малой механизации (миниэкскаваторы, роботы). А загнать экскаватор с длинной стрелой во двор где все соседние дома стоят на бутовых фундаментах и обрушить дом со всей присущей этому процессу динамикой за день, два значит верх профессионализма.
Согласен так гораздо дешевле и быстрее, и пока для инвестора это будет выгоднее так оно и будет происходить.
Дмитрий Л.
Банально.
Правда часто бывает банальной.
Маша
[Обсуждение не по теме удалено]
Для молодежи могу сказать, что на Лиговке действительно проводилась комплексная поквартальная реконструкция: и здания обследовали и принимали решения какие здания можно сохранить, усовершенствовав инженерные системы (горячая вода, ванны, электрика, телефон), надстроить, улучшить планировку дворов, устроить детские и спортивные площадки вместо дворовых сараев и хлабуд 19 века, проложить новые инженерные сети. Так при минимуме затрат ГОРОД и горожане получали качественно новое жилье и среду обитания человека, сопоставимую с новыми микрорайонами того времени.
Редактор
Банально.
Как видим, не все так думают.
Дмитрий
На Лиговке снесли маленький дворец, а поставили куб уе...ще Сбербанка, неужели нельзя было продать здание как предлагала Валя-Стакан за 1$ и за счет инвестора, если нельзя было сохранить , снести и во создать в прежнем виде, а здание отдать в аренду на 49 лет.
Andy
Вы считаете, что такой йумор: система была, а капремонт — нет? Так тут не смеяться, тут плакать надо!
Руслан
внимательно текст прочитайте
Andy
Расскажите-ка, где это капремонт в совке осуществлялся цельными кварталами?
Инженер
Сохранить, в принципе, можно всё.
Но есть и целесообразность-вопрос в затратах. А они могут быть просто неадекватными ценности постройки. По-этому ссылки на ту или иную экспертизы, которые проплачены тем или иным заказчиком-не совсем корректны. Кроме того, если личности, которые верят исключительно себе, и никакие технические доводы их не убеждают. Совет им только один-делайте за свой личный счет.
Ирина
Обычный заказняк, каких сейчас много. Инвестор проплатил и вынули из запаса завалявшийся текст. К слову, по дому, который здесь называют дом Шагина, имеется заключение Всероссийского Общества Охраны Памятников Истории и Культуры, подтверждающее возможность его сохранения. Это авторитетнейшая организация, с научными сотрудниками в составе, а не всякие Рты.
вЪсовщикъ
профессионала — одного из авторитетных специалистов Ленинграда по капитальному ремонту
===================================
Знали все ребята
С улицы Марата
Что у них я был авторитет
Маша
В общем понимании ситуации в городе с капремонтом Рот прав — историческая часть города, точнее т.н. рядовая массовая застройка до 1941 года, брошена ГОРОДОМ на произвол судьбы под лозунгом, «наша хата с краю, ничего не знаю» про то, что огромное число зданий давно требует ремонта.
Напоминание городским властям о том. что до 1991 существовала целая система проектно-строительных организаций по комплексному капремонту на плановых основах целых КВАРТАЛОВ — это хорошее дело, хотя увы, Рот прав, запущено так много и так сильно, что сейчас город в ситуации предсмертных судорог исторического центра, где все безнадежно и давно пошло не так как в нормальных странах и городах.
инженер
Точнее-с профессионалом.
Впрочем, будем считать, что Д. Ратников-тоже профи :).
инженер
Отличное интервью профессионала.